международные технологические монополии обеспечивают своё господство на рынках патентной системой и при этом прячут себя от любопытных взглядов в мозаике юридических лиц, в системе взаимного капитального участия. Но ведь столь же склонны к маскировке и реальные бенефициары монополий, известных как государственные сектора экономик — и это очень частое явление.
В результате оба вида монополий вместо того, чтобы по максимуму использовать потенциал своих внутренних проектов, маскируются под конгломераты компаний и предприятий, с разделением учёта и юридической ответственности. Плата за это — блокировка возможности осуществлять проекты, оптимизирующие работу реально единого, но формально разрозненного комплекса. Ведь для предложения и реализации проектов, повышающих эффективность работы монополии, нужен очень глубокий уровень понимания большого количества аспектов её функционирования. А мозаичность структур, эти монополии слагающих, совершенно не способствует сборке таких проектов. Устаревшая форма организации тормозит инновационный процесс. Вместо того, чтобы реально повышать производительность, переводят рабочие места в страны с дешёвой рабочей силой. Завышают цены, пользуясь монопольным положением — и тем самым создают условия для появления малых производств с продукцией пониженного качества (зато и пониженной ценой), наводняя рынок браком. Ну и агентская проблема лишь растёт — злоупотребления со стороны топ-менеджеров, добавляющих в число поставщиков не нужные экономически, но аффилированные предприятия, недобросовестно спекулирующих на бирже с использованием инсайда и т. п. — становятся возможными именно благодаря отсутствию взгляда на современный монопольный хозяйственный комплекс как целое.
4. Предвосхищение современных монополий классиками
Но разве появление такого вида монополий, который мы имеем сейчас — потенциально способных зарабатывать не только за счёт удушения конкуренции (что плохо), но и за счёт повышения собственной эффективности с использованием самих себя как области внедрения инноваций (а этот способ, как следует из теоремы Аганбегяна-Багриновского, приводит к большей общественной пользе) — не был предсказан заранее в политэкономической литературе? Был, и довольно давно. В политэкономии их появление было обосновано в рамках понятия государственно-монополистического капитализма.
Экономическую основу этой социально-экономической формы в развитых странах составляют высококонцентрированная промышленность, высокоцентрализованный капитал — частномонополистический и государственный.
Капитал — самовозрастающая стоимость.
Ещё в девятнадцатом столетии было предвидено наступление такой эпохи, когда средства производства и коммуникаций (информационных и логистических) не смогут быть управляемы акционерными обществами, когда их огосударствление станет экономически неизбежным.
К. Маркс писал, что очевидна взаимосвязь таких явлений, как «…государство, внешняя торговля, мировой рынок» [33]. Анализ деятельности акционерного общества привёл Маркса к выводу, что «в известных сферах оно ведёт к установлению монополии и потому требует государственного вмешательства» [34].
Ф. Энгельс писал, что «…государство как официальный представитель капиталистического общества вынуждено взять на себя руководство указанными средствами производства и сообщения» [35].
Фридрих Энгельс, Карл Маркс
В. И. Ленин ввёл сам термин «государственно-капиталистический монополизм», причём он уже жил в самом начале его реального возникновения, в период до Первой Мировой Войны. Он констатировал существование государственных монополий и определил их роль [36]. Позднее Ленин показал процесс перерастания монополистического капитализма в государственно- монополистический: «… начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма» [37]. Там же Ленин подчёркивал, что характерная черта государственно-монополистического капитализма — сращивание монополий с государством.
Государственно-монополистический капитализм — форма монополистического капитализма, для которой характерно соединение силы капиталистических монополий с силой государства.
И сейчас мы фиксируем господство монополизма в мировой экономике, разделяем монополии на транснациональные технологические и государственные сектора экономик. И что при этом они внешне формально маскируются под обособленные частные предприятия. Вместе все это есть государственно-монополистический капитализм.
Чего не успели сделать вышеприведённые классики научного социализма — это определить критерий эффективности для таких систем. Выше мы объясняли, что стоимостной анализ — в том числе тот, который был разработан в политэкономии капитализма в виде трудовой теории стоимости — не даёт таких возможностей. По свидетельству В. Я. Ельмеева, в черновиках последнего периода работы Ленина сохранились схемы воспроизводства, основанные не на накоплении капитала, то есть на стоимостном анализе, а на учёте и экономии рабочего времени [38].
Ленин за работой
По сути, это уже переход к анализу в трудовых потребительностоимостных категориях. Это было предвосхищение той теории, аппарат которой способен выявлять неочевидные при старых подходах преимущества современных монополий как субъектов развития. Так что теоретические основы для разработки нового подхода
к оценке эффективности инновационных проектов заложены давно.
5. Следствие для воспроизводства и развития всех членов общества
Тем не менее этим подходом (анализ возможностей по экономии труда в экономике в целом) ещё не пользуются. Но выпадение из поля зрения целого класса инновационных проектов — не единственная плата за формальную хозяйственную обособленность (напоминаю: проблемой мы видим то, что развитие происходит в рамках и на основе государственно-монополистического капитализма, а выбор проектов для внедрения обосновывается таким образом, словно мы имеем дело с конкурентной рыночной средой хозяйственно обособленных производителей. Безответственость управленцев — прямое следствие этой слепоты). Ещё и трудовые ресурсы теряют условия для воспроизводства. И речь сейчас не только о средствах для демографического воспроизводства (расходы на детей и пенсионеров), но ещё и о воспроизводстве квалификации трудящихся. Со всеми постоянными изменениями в содержании этой квалификации.
Труд является основой производства. Если растёт доля производства на заказ, это логически означает, что в трудовых ресурсах этот процесс пошёл ещё раньше (действительно, во всех странах, где происходила индустриализация, не обошлось без создания массовой системы среднего образования и расширения высшего. Тогда нужно было организовать труд как массовый стандартизированный. Сейчас же становится нужен ещё и массовый творческий — и это требует новой системы воспроизводства труда). Иными словами, для инновационного развития производства нужно развитие каждого труженика (а не только талантов). Имеет место развитие каждого труженика или нет, определяется формой общества. Вообще, форма общества является условием производства, так как «производство осуществляется в её рамках и посредством неё» [39]. Прогрессивная форма обеспечивает перераспределение труда в обществе в направлении развития всех членов общества.
Прогрессивная общественная форма — та, которая обеспечивает перераспределение труда в обществе в направлении развития всех членов общества.
Отсталая форма общества перераспределяет труд в пользу удовлетворения потребностей, в том числе ложных, направляющих человека на праздное существование. Они могут (и распространяются) вплоть до создания и распространения средств саморазрушения человека. Также она порождает мальтузианство у элиты, как реакцию на иллюзию «ненужных работников». У пролетариев в этой же ситуации же возрождается очередная версия луддитства.
Мальтузианство — страх исчерпания ресурсов будущих поколений при стихийном развитии экономики. Призывает к ограничению потребления.
